Ему 22, а он уже чемпион России: беседа о национальных особенностях индустрии гонок.

Ольга Чебыкина: Сергей уже в нашей студии. Привет.

Сергей Карякин: Привет.

ОЧ: Ты первый россиянин, который будет выступать в знаменитейшем трансконтинентальном ралли «Дакар» в категории «квадроциклы». 

СК: Всё правильно. 

ОЧ: Почему раньше никто из россиян не участвовать в этих гонках в этой категории? У нас настолько не развита индустрия, нет талантливых спортсменов, нет денег и спонсоров — в чём причина того, что ты первый? Или ты просто самый талантливый, без лишней скромности?

СК: Сложно судить о своей талантливости и своём опыте. Наверное, из-за этого я туда и еду — чтобы посмотреть, что я могу на мировой арене. Здесь я выиграл много соревнований, не буду это скрывать, это так и есть. Хочется попробовать свои силы в чём-то новом, более сложном. Это соревнование по праву считается самым сложным, серьёзным. 10 тысяч километров при +50 градусах — это хорошее испытание. 

ОЧ: Почему до этого никто не было, объясни мне.

СК: Никогда не задумывался об этом. Мне кажется, это очень затратно. Со спонсорами в России, по моему опыту и опыту спортсменов, которых я знаю, близких моих друзей, очень тяжело, потому что в этом никто не заинтересован. Все считают, что лучше сделать маленький рекламный ролик, чтобы он мелькнул на экране, и этого достаточно. Спонсорство гонщика говорило бы о престижности компании, если бы она стала частью таких соревнований, как «Дакар» или чемпионат мира по ралли, где я тоже участвовал. Но, к сожалению, куда бы я ни обращался, отовсюду мне поступали отказы.

ОЧ: На какие деньги ты едешь? Как возможно для 22-летнего парня поехать на самые престижные соревнования в мире?

СК: У меня есть давний спонсор, «Урал Авиа» ЛТД, сколько-то я сам, сколько-то отец помог. С миру по нитке насобирал и поехал. Тяжело, конечно, на самом минимальном бюджете. Я везде максимально урезал, не взял какие-то запчасти, сэкономил на подготовке, но всё равно пришлось так ехать. Очень хочется попробовать. Пришлось рисковать, чтобы иметь возможность поехать на «Дакар».

ОЧ: Назови хотя бы порядок цифр. Это миллионы долларов?

СК: Нет, в районе пяти-шести миллионов рублей. 

ОЧ: Как считаешь, твоё участие в «Дакаре» двигает индустрию вперёд или это история твоего частного вызова самому себе? Могут ли за этим последовать системные решения? Молодёжь потянется?

СК: Мне кажется, молодёжь бы потянулась, но это всё равно очень большие деньги и их очень тяжело найти. Мне в этом плане повезло. Вот команда «КАМАЗ-мастер» — те, кто увлекается этим спортом, знают, что «КАМАЗ-мастер» из России и она всё время выигрывает эти соревнования, потому что они очень хорошо освещаются во всех СМИ. Я считаю, что моё участие в «Дакаре» — это история личного успеха, достижения, но она не может не затрагивать и мировой масштаб, российский масштаб.

ОЧ: Где ты тренируешься, как ты начал этим заниматься? Что нужно, чтобы потом насобирать пять-шесть миллионов и поехать на «Дакар«?

СК: На квадрике я, к сожалению, почти не тренируюсь. 

ОЧ: Как это?

СК: Ну, вот так. Нет времени. Навыки вождения у меня есть, понимание техники у меня есть, но песков, чтобы понять ощущение от вождения, у нас нету. Нужно большое количество времени, чтобы уехать в Арабские Эмираты и там попробовать покататься. У меня, к сожалению, этого времени нет, приходится привыкать на месте. 

ОЧ: Это что, можно по книжке научиться? Пятая страница: как нужно ездить на квадроцикле по пескам. Я вообще не представляю, как это возможно, если нет тренировочной базы. Или ты заранее приезжаешь?

СК: Нет, я приеду прямо к соревнованиям. Приеду 1 января в Аргентину и буду проходить технические комиссии, другие регистрационные процедуры, а 5 января уже стартану. Будет маленький прокат по асфальту, а потом сразу же поеду на спецучасток по дюнам. Мне понадобится километров 200-300, чтобы понять принцип, привыкнуть, и этого будет достаточно. 

ОЧ: От чего зависит успех или победа? Это прежде всего тактика?

СК: Это очень комплексный подход. На 10 тысяч километров нужно рассчитать свои силы, силы техники, силы соперников. Нужно не просто гнать, сломя голову, с этим ты никакого результата не добьёшься. Я через это проходил: казалось, напрямую разгонюсь, и всех обгоню — нет. Нужно грамотно распределять свои силы, чтобы хватило на весь день, ехать в нужном темпе, не совершать ошибок, не ломать технику. Достаточно сложно, конечно, но я уже примерно понимаю тактику и надеюсь, что у меня получится. 

ОЧ: Чудесно, что ты выступаешь за нашу страну, хотя она почему-то не может помочь тебе найти спонсоров. Я надеюсь, что эта ситуация когда-нибудь изменится. Тем не менее, члены твоей команды — французы, насколько я знаю. 

<СК: Да, я подготовил квадроцикл в Париже, и моя команда из Парижа. Техническая поддержка будет осуществляться французами. 

ОЧ: Почему? У нас нет таких специалистов?

СК: Во-первых, у нас нет опыта подготовки. А во-вторых, если это всё делать у нас, это будет дороже. Во Франции это сделать дешевле, даже учитывая мои перелёты и переговоры. 

ОЧ: Как вы общаетесь — на английском или на французском? Не мешает ли языковой или ментальный барьер? Или вы говорите на одном языке любви к технике, гонкам и так далее?

СК: Язык любви, конечно, существует, но он не настолько силён, чтобы мы на 100% понимали друг друга. У меня есть менеджер команды, который разговаривает по-французски и по-английски, а я разговариваю по-английски. По-французски разговариваю, но очень-очень плохо. Понимаю отдельные слова и фразы, но не могу сложить цельную картину, а по-английски говорю  свободно, поэтому барьера никакого нет.

ОЧ: Кто тебя определил в этот спорт? Сам пошёл или нет?

СК: Меня всегда привлекали технические виды спорта. Отец подарил мне в 13 лет квадроцикл, я начал участвовать в соревнованиях. Долгое время не выигрывал, тренировался, понимал. И в один прекрасный момент я начал показывать хороший результат. 

ОЧ: Это же не хобби, это твоя работа, дело твоей жизни?

СК: Да нет, как это может быть работой? На этом денег не заработаешь, только потеряешь, к сожалению. Это остаётся на уровне хобби. Но если говорить о России, то можно сказать, что я уже профессиональный спортсмен, потому что меня спонсирует русский завод, компания «Балтмоторс». Они полностью оплачивают соревнования, у меня есть определённая заработная плата. По сути, это уже уровень профессионального спортсмена.

ОЧ: Какой результат на «Дакаре» для тебя будет считаться хорошим? Или рассматривается только победа?

СК: Я всегда рассматриваю только категорию победы, как бы абсурдно это ни звучало. Как бы тяжело ни было в это поверить, но я всегда настраиваюсь на победу, на лучший результат, потому что всё остальное — компромисс, а я считаю, что на компромиссы в жизни не нужно идти. 

ОЧ: Я, конечно, желаю тебе победы и хочу, чтобы это так и случилось. Это, определённо, будет гордость для страны. Но раньше ты выступал за Эстонию. Почему так было? Были проблемы с документами или финансовая подоплёка и было проще отобраться?

СК: С эстонской лицензией, да, во-первых, дешевле. Но проблема была не в деньгах, а в том, что наша федерация не хотела давать мне лицензию и говорила, что я недостаточно опытен. Но потом, когда я занял пятое место на чемпионате мира по классическому ралли на машине, они изменили своё мнение, звонили: «Возьмите, пожалуйста, нашу лицензию!» Я сказал: «Нет, ребята, давайте я доезжу со своей». Потому что если участвовать с русской лицензией, то на каждое соревнование надо подавать документы и получать так называемое открепление. Это, конечно, очень тяжело.

ОЧ: Ой, и там наша любимая бюрократия?

СК: Ну да.

ОЧ: У тебя не появилось обиды и нежелания выступать за нашу страну?

СК: Приходится отталкиваться от того, что есть. Я всё-таки живу в этой стране и считаю, что мой это долг — выступать именно за эту страну.

ОЧ: И ты будешь это делать и через несколько лет? Вот выиграешь ты все соревнования, и будут тебе предлагать бешеные деньги заграницей.

СК: Я могу участвовать за иностранную команду, но выступать под русским флагом. Конечно, я не дурак, чтобы, когда мне предлагают деньги за то, чтобы я участвовать и катался, говорить: «Нет, я всё-таки буду участвовать с русской командой, которой не существует, и буду ездить за свой счёт». 

ОЧ: Расскажи, пожалуйста, чем ты занимаешься помимо гонок? Как ты живёшь, являясь отчасти своим спонсором? Я знаю, что есть некий семейный бизнес, и про папу ты уже упоминал. Я хочу понять соотношение этой части жизни и спорта. Какая там процентовка, чему ты больше уделяешь времени? У тебя уже фактически профессиональная карьера спортсмена, но это не является основным делом жизни, и, наверное, ты думаешь в будущем продолжать семейный бизнес?

СК: Я хотел бы продолжать семейный бизнес, потому что отец столько лет прилагал очень большие усилия и старания, чтобы развить его. Бросить его на произвол судьбы было бы как минимум глупо. Конечно, я хочу сделать что-то своё, удовлетворить свои амбиции. У меня, к сожалению, нет времени тренироваться, потому что с утра до вечера я работаю, у меня полный рабочий день. Я хожу на тренировки, но это спортзал после работы.

ОЧ: Есть такая тенденция — творческая, спортивная и любая другая профессиональная эмиграция, когда люди уезжают, потому что у нас нет трассы и даже содержать технику в России, найти тренера и обслуживающий персонал гораздо дороже и сложнее. Есть ли у тебя такие мысли — оставить страну ради дела, которое для тебя важно? Или здесь, за счёт того, что папа с хорошим бизнесом рядом, друзья, язык, ещё какие-то связи тебя держат?

СК: Проблема совсем не в бизнесе. Мне нравится жить в моей стране. Я очень много путешествую и больше половины времени провожу заграницей. Если честно, я не задумывался над этим вопросом. Наверное, не буду эмигрировать, потому что когда я участвую в чемпионате мира, мне проще сесть на самолёт, долететь до места и потом вернуться обратно домой. Точно так же на тестах: у меня была команда в Эстонии, в Польше, в Англии, была команда из России, но это никак не мешало. Есть телефон, есть английский язык, с каждым можно созвониться, обсудить любой вопрос. 

ОЧ: Ты чемпион России, уже занимаешься бизнесом, тебя можно назвать предпринимателем. Ты женат, воспитываешь дочь. И тебе при этом всего 22 года. Не кажется ли тебе, что ты безнадёжно, катастрофически рано лишил себя беззаботной юности?

СК: Любой вопрос всегда кроется в твоей голове. Я не считаю себя безнадёжно старым или отягощённым семейными узами. Мне нравится жить в семье, проводить время со своим ребёнком. Я считаю, это намного лучше, чем если бы я терял время в клубе. Когда появляется ребёнок, есть ради чего жить, есть цель в жизни. Ты всегда добиваешься своего быстрее, если есть сильная мотивация. А когда живёшь один, денег не нужно, живёшь и теряешь своё время зря.

Источник